облако тэгов
Моя тюрчанка, Степан Сказин, 2021
В базе Лаборатории Фантастики отсутствует.
https://author.today/work/153591
Аннотация
Её зовут Ширин – «сладкая». Спасаясь от деспотизма родителей и старого жениха, от беспросветного будущего, ожидающего её в Западном Туркестане, она сбежала на чужбину. Но хрупкой, как цветок, тюркской девушке непросто удержаться на плаву в негостеприимной к азиатам унитарной республике Расея. Всё, что есть у Ширин – это выписанная на полгода рабочая виза. Единственный, кто готов здесь заступиться за неё – влюбившийся славянский парнишка с расстройством личности, ограниченный в гражданских правах из-за своего диагноза. Достанет ли героям сил, чтобы, поддерживая друг друга, преодолеть все препятствия?..
Знакомство с произведением
Ночевала тучка золотая
На груди утеса-великана;
Утром в путь она умчалась рано,
По лазури весело играя;
Но остался влажный след в морщине
Старого утеса. Одиноко
Он стоит, задумался глубоко,
И тихонько плачет он в пустыне.
Так писал офицер кавказского спецназа Михаил Лермонтов без малого двести лет назад. Одиночество сильного сурового мужчины и мимолётная встреча с прекрасной и нежной девушкой, любовь с первого взгляда, разлука, тоска и память. Степан Сказин в современном романе «Моя тюрчанка» использует тот же мотив, то же минорное настроение, но воплощает их в максимально приземлённых образах и крайне депрессивно. Пришедший за стандартной романтической историей читатель будет шокирован сродни поклоннику классической музыки на концерте группы Apocalyptica.
Здесь могучего утёса нет, есть бонсай на подоконнике. А вместо кружевной тучки паникующий птенец-слёток с подбитым крылом. Декоративный инвалид, влачащий растительное существование на обеспечении развитого государства, и чужеземная варварка, которая и в родной стране с обычаями не смогла смириться. Состоящий на учёте в психоневрологическом диспансере мизантроп и сбежавшая от продажи в гарем тюрчанка. Ему девятнадцать, ей на год меньше. Бедные дети…
Любовь столичного инвалида и провинциальной мигрантки современным любовным романом назвать нельзя, поскольку он должен быть актуальным, объективно и правдоподобно отражать современную ему действительность. Показательно, что произведения Джейн Остин после устаревания стали именоваться историческими. Здесь же автор не знакомит читателя с подробностями жизни гастарбайтеров и лиц с психическими расстройствами в России, а нагнетает атмосферу безысходности, прямо заявляет об использовании элементов социальной фантастики и антиутопии, а действие помещает в вымышленную Расею под трёхглавым орлом.
Герои
В центре повествования – едва совершеннолетняя пара. Герой-рассказчик – парень без имени. Оставшимся неизвестным образом он потерял родителей. Боится людей и во всём видит корыстные мотивы. Из-за проблем с психикой кое-как закончил школу и бросил ВУЗ. Сейчас признан частично недееспособным и наблюдается у психиатра. Не работает, живёт на пенсию по инвалидности в родительской полуторке. Книги, интернет и редкие вылазки к лечащему врачу, в магазин или парк – вот вся его жизнь до случайной встречи с незнакомкой.
Ширин – азиатская девушка, прибывшая в Расею по рабочему приглашению и чудом избежавшая сексуального рабства, поджидавшего её под видом «серьёзной фирмы». Горда, чиста, сильна духом и по-западному свободолюбива. Сбежала от родителей из-за отказа выйти замуж за богатого старика. Восточный вариант роли женщины в обществе её не устраивает, но и на новом месте с ней поступают сообразно лишь её национальности и полу. Готова на тяжёлую, низкооплачиваемую и непрестижную работу, но не изменить своим принципам.
Два отрезанных ломтя от разных культур встретились и полюбили друг друга. Взаимные страсть, нежность и доверие у них есть, а вот счастливого будущего не предвидится. Проблема в том, что рабочая виза Ширин выписана всего на полгода. Уже через пять месяцев она станет нелегалкой, будет задержана и депортирована – если не найдёт работодателя, согласившегося бы продлить визу. А признанный психически неполноценным герой не имеет права ни жениться, ни даже прописать возлюбленную у себя. Муж и жена по законам небесным, нелегалы перед людьми и государством.
Фантастический элемент
Место действия – столица унитарной республики Расея. Государство, законодательно закрепившее славянскую нацию и православную веру основополагающими и единственно допустимыми на своей территории. Ориентированное на сотрудничество с Америкой, Европой и Японией. Отказавшее народам Азии и Сибири в дружбе и братской поддержке. Утвердившее правило капитализма: хотите у нас работать – платите. По сути, альтернативная Российская империя, сделавшая то же, что и реальные братские республики по отношению к СССР.
Родина Ширин – Западный Туркестан. Это историзм, взятый из географической терминологии 19-го века, вытесненный к середине 20-го века понятием Средняя Азия. Территория, населённая узбеками и туркменами. Видимо, есть тут и Восточный Туркестан, и что-нибудь на окраинах Сибири и Дальнего Востока, но в романе об этом ни слова. Зато на примере героини и других персонажей-гастарбайтеров ясно дано понять, что их нравы, культура и уровень жизни мало изменились со времён реальной Российской империи. В любом случае акцент не здесь. Истинный фантдоп – особое восприятие реальности героями, и фантастику романа можно назвать экзистенциальной.
В романе не описано ничего, с чем не сталкивается реально существующий коренной россиянин минимум по пять раз на дню. Типичное хамство, синдром вахтёрши, бюрократия и барство госслужащих. Кто начал подрабатывать со школы и продолжил в ВУЗ-е, тот узнает вакансии-обманки в романе. Иногородний студент вспомнит страх потерять место в общаге. Нет ни гонений, ни погромов в отношении азиатских народов. Ширин ни разу не остановили на улице даже для проверки документов. Всего лишь сменилась политика, и неризедентов ограничили в правах. Но в романе всё это подано как реальность сплошной чёрной полосы, персональная антиутопия для двух влюблённых.
Стиль
Атмосфера романа представляется откровенно декадентской – но не всё с ней так просто, как кажется поначалу. Отвращение к современному обществу, его законам и потребительству, но абсолютная зависимость от него и воли дееспособных людей. Восхищение восточными мифами, сказками и сказаниями, но жизнь проводится на грязных форумах и глупых видеосервисах интернета. Длительность истинной любви, оказывается, зависит от срока действия визы. Ограниченность во всём: в отсутствии свободы воли, выбора и поступка, в нехватке времени, сил и денег.
Нет и намёка на декадентские демонизм, имморализм и красоту разложения. Всё светлое, чистое и правильное обречено, но герои этим отнюдь не упиваются. Они пытаются выжить, как два выброшенных на помойку котёнка. Всё настолько плохо, что напрашивается сравнение с американским грязным реализмом Билла Буфорда и Чарльза Буковски. Влюблённые в самом низу «пищевой цепочки» мегаполиса: безработная мигрантка и больной психически. Вечный поиск работы, абсурдные и неприличные предложения, дешёвые забегаловки, фастфуд и кофе из разовых пакетиков. Лихорадочная, выжигающая последние ресурсы активность, приводящая к опустошению и переходящая в отчаяние.
При этом сам текст не лаконичен, как это пристало грязному реализму. Предложения сложны, абзацы обширны, а эстетика изо всех сил пытается прорасти сквозь неприглядную действительность, как цветок из асфальта. Красота и любовь Ширин переходят даже на приготовленные ею яичницу и картофель, превращают в священный ритуал не только секс, но и любое повседневное действие. Постоянные длиннейшие внутренние монологи главного героя, рисующего в мечтах картины идеального для них двоих будущего: устроиться на работу, купить тортик и немного мяса, жениться, завести ребёнка. Больно становится от того, о чём мечтают иные дети.
Расставание с произведением
Наступает минута прощания,
Ты глядишь мне тревожно в глаза,
И ловлю я родное дыхание,
А вдали уже дышит гроза.
Дрогнул воздух туманный и синий,
И тревога коснулась висков.
И зовет нас на подвиг Россия.
Веет ветром от шага полков.
Прощай, отчий край,
Ты нас вспоминай,
Прощай, милый взгляд,
Прости-прощай, прости-прощай…
Такими словами Владимир Лазарев наполнил марш «Прощание славянки» Василия Агапкина, родившийся у того незадолго до Первой мировой войны. Безымянный герой Степана Сказина тоже воин в душе, но запертый в теле с ущербной психикой. Его история любви к Ширин не менее драматична, чем начало двадцатого века для России – череда непрекращающихся войн с противниками, обстоятельствами и самим собой. Символ это или сатира? Вряд ли. Подобно Эгерту Соллю из «Шрама» супругов Дяченко, он проклят, но только с рождения и неизвестно кем и за что.
Роман «Моя тюрчанка», по сути, это романтическая история хикки со справкой умалишённого, пытающегося ради любимой стать полноценной частью общества, которое он боится, презирает и ненавидит. Большая часть текста дана в виде фантазий героя относительно благоприятных или неблагоприятных вариантов развития немногих действительно предпринимаемых им и Ширин действий. Романтический герой, но не в том теле, месте и времени. Герой в мечтах. Реальность, обыкновенная для всех, раз за разом жестоко отказывает ему в том, ради чего он готов встроиться в неё полноправным гражданином.
Ширин до последней страницы остаётся загадкой. Образ её в романе всегда даётся посредством героя. Дети Востока взрослеют рано, и в свои восемнадцать её поведение соответствует если не матери героя, то уж его старшей сестре точно. Она молчит и делает, принимает решения и ставит возлюбленного перед фактом. При этом всегда внешне остаётся покорной и любящей женой. Играет или живёт? Кто знает. Временами вообще сомневаешься в реальности её существования – не мечта ли она, порождённая одиночеством, тоской и желаниями героя?
